Окончание. Начало в № 48.
Для человека, незнакомого с реалиями советской системы, поясню. После 22 июня 1941 года и до конца 40‑х в Советском Союзе существовала карточная система, до того страна сидела на карточках во время индустриализации.
Рабочий в 1933 году получал 400 пайковых грамм хлеба и миску баланды в обед на работе. Но паёк заводского и прочего начальства позволял голод попросту не замечать. Сын Алексея Кузнецова, фактического руководителя блокадного Ленинграда, пойдя после войны в школу, наивно ответил на вопрос о голоде: «Какой голод? У нас не было голода». Рыночная стоимость получаемого по пайку номенклатурного продуктового набора в десятки раз превышала зарплату. Иногда деньги обесценивались полностью. В блокадном Ленинграде не деньги, а банка мясных консервов была валютой на рынке золота и антиквариата.
Памятник Якусевичу образца 1960 г.
Сын художника, Николай, живущий сейчас в Константиновке, вспоминает, что в 1946 году, когда он жил с отцом в Горловке, то питались они прекрасно. Особенно впечатляли его огромные 20‑килограммовые американские продуктовые посылки. Там было всё — от мочалки и мыла до разнообразных консервов. Отец мазал ему куски хлеба американскими паштетами, а шестилетний ребёнок, не понимая ценности, лишь откусывал понемногу, втайне от отца сбрасывая куски бутербродов под стол. Но они не пропадали, потому что домработница уже была наготове, всё упавшее подбирала и уносила домой.
«Голова Якусевича» от памятника, который так и не был установлен.
Союзники-американцы наивно полагали, что посылая продовольствие по ленд-лизу, помогают русскому фронту. Им было невдомёк, что правящая в СССР номенклатура, обеспечивала фронт очень избирательно. Сама же жировала на американских продовольственных поставках, растянув удовольствие от поглощения деликатесов «загнивающего Запада» до 1947 года.
В годы второй мировой, кстати, карточная система была не только в Советском Союзе. Английский писатель Джон Бойлтон Пристли, большой друг первой страны социализма, известный у нас по фантастическому мюзиклу «31 июля», побывал в СССР в годы войны. Он никак не мог понять принципов, по которым идёт распределение продуктов. «У нас по карточкам все получают поровну. Это минимум, необходимый для жизни. Он один и для королевы, и для рабочего. Почему у вас по карточкам разные категории населения получают разные пайки?» Глупому иностранцу снисходительно объясняли азбуку советского образа жизни: «Для государства есть люди более ценные, они и получать должны больше».
Все эти отступления я привожу для того, чтобы было ясно, что Ник. Левченко‑старший человеком был опытным. И жизнь его была — то три тощих, то три толстых коровы… То завод, то полноценное киевское высшее образование, то голод 1932‑1933 гг., то номенклатурное литерное питание… Буквально перед приходом немцев вышел в 1941 году из больницы с незалеченным серьёзным заболеванием, поэтому эвакуироваться не смог… Общался с начальством, заключал договора на выполнение работ. Много работал по ремонту и оформлению начальственных квартир. Заработки были высокими.
Выполнение договорных работ на Горловском машиностроительном совпало с началом голода 1947 года. Николай Левченко-младший вспоминает, что реакция отца была мгновенной. Бросили всё. Трофейный мотоцикл БМВ, квартиру, вещи, бежали в Россию. Там в Краснодаре наш герой устраивается художником в Краевой Драматический театр. А Левченко-младший в свои семь лет попадает за театральные кулисы, где проводит всё свое время. Когда он в Константиновке пойдет в школу, то шокирует учителей обращением к ним «мадам». Срочно вызванный в школу отец шокирует учителей еще больше, когда с гордостью ответит на их претензии: «Ребёнок рос в театре, поэтому знает его не только из зала, но и из‑за кулис, а говорит так, как привык».
Вот такой человек 28 апреля 1955 года смотрел, как накануне Первомайских торжеств устанавливают его работу — гипсовую скульптуру местного большевика Якусевича в парке его имени. А уже 30 июля 1955 года он идёт в суд с заявлением и справкой, где сказано: «Памятник восстановили — бутылочный завод (цех РСО), а сам памятник изготовил тов. Левченко Николай Петрович».
Что произошло, — излагает скульптор в документе, зарегистрированном 24.04.1957 г. (текст приводим с оригинала):
«Серетарю ГК КПСС гор. Константиновка тов. Головченко от скульптора Н. Ленченко
Заявление
Мною, Левченко, был выполнен бюст первого председателя ревкома в гор. Константиновка т. Якусевича.
Представители завода, как‑то: замдиректора т. Черныш, секретарь партбюро т. Яковенко, замсекретаря т. Юринов, тт. Юшкин, Висневский, забирая произведение, заверили меня в том, что за труд мне будет оплачено.
Прошло два года, директор з-да тов. Крюченков категорически отказался в оплате. Замдиректора з-да т. Черныш сказал, чтоб я передавал в суд, где он скажет о том, что мы обманули тов. Левченко.
Судья (тов. Шаманский) заявление не принимает, говорит: «Труд твой, не платят, — забери своё произведение».
В таком духе тянется два года. Вы знаете, как я делал эскизы, как выносилось решение исполкома, протокол решения исполкома у меня есть, по решению исполкома бутылочный завод, как видите, выполнил пункт восстановить памятник т. Якусевича, но за труд не оплатил, а посему, обращаясь к Вам, прошу Вас вмешаться в это дело и довести до конца то, что решили.
С уважением к Вам Левченков Н. П. 24.04.1957»
«Поэта всякий обидеть сможет». Художник попал в замкнутый круг, где директор завода им.13‑ти расстрелянных рабочих платить отказывается, те, кто от имени завода договаривались, — не имеют власти что‑то предпринять, суд умывает руки, исполком самоустраняется. Возможно, ошибка художника была в том, что, понадеявшись на решение исполкома, он не заключил договор с заводом. Денег художник так и не получил. Все обращения в партийные инстанции оказались бесполезны.
Казалось, история завершена, но в 1961 году последовало продолжение. Неудачно установленный памятник разрушился. Кроме, как к Левченко, обратиться было не к кому. Но с исполкомом или бутылочным заводом разговора бы не получилось. Долг есть долг… Но тут на сцене появляются константиновские родственники красного героя: племянник Юринов и «мадам» (так в заявлении Левченко) Якусевич. Что там говорилось, мы не узнаем, но скульптор согласился памятник восстановить в железобетоне. Что и сделал за 300 рублей в полтора месяца. Недостаток места не позволяет привести переписку между скульптором, отделом пропаганды ГК КПСС в лице т. Крылова и семьёй Якусевичей. Дело упёрлось в то, за чьи деньги и кто будет устанавливать памятник. Семья требовала от Левченко установить монумент. Он требовал расчёта, а затем установки. По принципу: «Деньги — утром, стулья — вечером…»
Может, скульптор и стал бы уступчивее, но водитель директорской «Волги» передал скульптору разговор своих хозяев: «Как бы сделать так, чтобы он памятник установил, а денег ему снова не давать…». В общем, Николай Петрович взял молоток и свое творение уничтожил. Оставил только голову. Осадок у него в душе остался плохой. «Пропили коммунисты памятник Якусевичу», — повторял он до конца своих дней. Такая вот некрасивая история. Но памятник первому константиновскому председателю ревкома, а также первому начальнику милиции, в городе так и не был создан.
И. Бредихин, преподаватель истории КПЛ.
